Россия без большой огласки пытается заполнить пустоту, оставленную США после своего ухода из Афганистана, чтобы репозиционировать себя в качестве «великой державы» в Южной Азии и на Ближнем Востоке. Об этом говорит политолог Анна Борщевская, специалист Вашингтонского института, в большом интервью влиятельному пакистанскому изданию Express Tribune. Перевод основных положений публикации представлен изданием discover24.ru.
После поспешного и неорганизованного ухода из Афганистана Соединенные Штаты устремили основной взор как внутрь своей страны, так и на то, что они считают «следующим соревнованием великих держав» – противостояние с Китаем. По мере того, как интерес и влияние Вашингтона ослабевают в таких регионах, как Южная Азия и даже Ближний Восток, Россия, как и Китай стремятся туда “вторгнуться” и наладить партнерские отношения.
Express Tribune обратилась к д-ру Анне Борщевской, старшему научному сотруднику Вашингтонского института, занимающемуся политикой России в отношении Ближнего Востока, чтобы изучить, как Россия может вписаться в новый многополярный мировой порядок.
«Путин с самого начала с момента официального прихода к власти в российском правительстве работал над возвращением России на Ближний Восток. Это регион, где исторически Россия практически всегда играла ведущую роль», – отметила Борщевская. По ее словам, Путин много сделал для достижения этой цели. Он работал над этим годами еще до сирийской интервенции, которая во многом изменила правила игры.
«Это была первая военная интервенция России за пределами бывшего Советского Союза. Этого западные аналитики просто не ожидали. Это было большим сюрпризом по целому ряду причин, которые также изменили правила игры. Это не должно умалять того факта, что Россия уже пыталась играть роль великой державы на Ближнем Востоке и раньше, и ее военное вмешательство было следующим шагом в этом вмешательстве», – заявила Борщевская.
При этом, по мнению аналитика, Россия при Путине наладила контакты со всеми основными игроками в регионе, в отличие от Советского Союза, у которого были явные противники и явные друзья. Этот простой подход налаживания связей и с правительствами, и с оппозиционными движениями предоставил России гораздо больше возможностей для маневра.
Еще один важный вывод Борщевской заключается в том, что основной мотивацией Кремля на данный момент по-прежнему остается озабоченность по поводу американского присутствия.
«Исторически при Путине российское правительство сопротивлялось американскому военному присутствию в Средней Азии, и даже несмотря на то, что на начальном этапе действия коалиции США в Афганистане Путин соглашался с этой операцией, он всегда шел на уступки, которые никогда не были «бесплатными», хотя исторически талибы (представители движения Талибан – запрещенной в РФ террористической организации) настроены антироссийски. С западной точки зрения кажется вполне естественным, что Путин хотел бы сотрудничать, потому что американское присутствие помогло обуздать влияние Талибана (запрещено в РФ), которое наносило ущерб России, но здесь есть противоречие в подходе российского государства к этому: да, они предпочли, чтобы США давили на Талибан, но еще больше их беспокоило американское присутствие» – сказала по этому поводу Борщевская.
Другой ключевой момент, по ее словам, заключается в том, что Россия по-прежнему сохраняет очень сильную военную позицию в Центральной Азии. «Вы видите подъем Китая гораздо больше с экономической точки зрения, но в военном отношении Путин многое сделал для укрепления позиции безопасности России, поэтому существует множество рычагов влияния, которые Путин может использовать с военной точки зрения для оказания давления на правительства Центральной Азии, когда дело доходит до приема афганских беженцев. Большая часть войск России размещена в ключевых стратегических точках Центральной Азии», – отметила Анна Борщевская.
Она также констатировала: Россия очень старается заполнить стратегический вакуум, который оставляют США в Южной Азии. Сейчас у России гораздо более сильные позиции и она продолжает их укреплять, очень умело извлекая из этого выгоду. Глядя на модель поведения России, можно с уверенностью сказать, что она не строит союзов, а строит партнерские отношения. То есть предпочитает более гибкие механизмы, потому что формальное союзничество также создает определенные обязательства и то, что пытается сделать российское правительство, – это минимизировать свои обязательства там, где такое возможно.