В отношении российского военного судостроения Запад по-прежнему способен контролировать и ограничивать некоторые из его важнейших потребностей в технологиях и ресурсах. Такое мнение высказывает издание Eurasia Daily Monitor (EDM), выпускаемое Jamestown Foundation и призванное информировать военно-политические круги США. Перевод основных положений публикации представлен изданием discover24.ru.
В последнее десятилетие Россия все больше стремилась продемонстрировать свои мускулы остальному миру. Широкая российская пропаганда была сосредоточена на предполагаемых успехах в программах перевооружения и военной модернизации, что в некоторой степени способствовало убеждению Запада в обострении угрозы, исходящей от Вооруженных сил России. Однако Запад фактически может по-прежнему контролировать некоторые из важнейших потребностей оборонно-промышленного сектора России и может продолжать ограничивать эти технологии и ресурсы в обозримом будущем.
Особенно ярко эта ситуация проявляется в военно-морской сфере. Имея 38 000 километров береговой линии (третье место в мире по длине) и огромные морские амбиции, России необходимо контролировать обширные морские районы и проецировать на них свою мощь.
После распада Советского Союза боевая мощь ВМФ России резко упала. По сравнению с «золотой эрой» советского ВМФ, пришедшейся на 1985 год, к 2005 году российский военно-морской флот сохранил лишь около одной десятой количества боевых платформ своего предшественника.
После некоторой стабилизации экономики в 2010 году Россия приняла свою первую десятилетнюю «Государственную программу судостроения». В соответствии с этим документом к 2020 году ВМФ России рассчитывал получить 8 стратегических ракетных подводных лодок, 8 атомных ударных подводных лодок, 8 неатомных подводных лодок, 2 десантных вертолетоносца, около 15 фрегатов и 35 корветов, а также большое количество вспомогательных судов.
Строительство фрегатов проекта 1135.6 и подводных лодок проекта 636.3 (по шесть единиц для каждого проекта) уже было проработано, потому что это были проекты советского наследия, которые хорошо зарекомендовали себя для экспортных поставок. Сверх того, в Госпрограмме были заложены планы строительства новых моделей для замены всего спектра боевых кораблей, подводных лодок и вспомогательных судов ВМФ, построенных в советское время. Однако строительство этих новых кораблей сильно зависело от импорта – в частности, от поставок газовых турбин из Украины, дизельных двигателей из Германии, другого различного современного оборудования из западных стран.
Москва была полна решимости решить эти проблемы с поставками за счет импортозамещения и начала разработку различных судовых силовых установок собственного производства. Однако это стоило России как минимум пятилетней задержки в постройке своих военных кораблей. В конечном счете, это одна из главных причин, почему Россия делает упор на создание более мелких классов кораблей для ВМФ вместо крупных.
Еще одна проблема заключается в том, что разные российские верфи часто строят один и тот же тип военных кораблей по-разному. Это, естественно, усложняет их ремонт и модернизацию в будущем. В других случаях из-за плохих первоначальных проектов последующие планы модернизации стали дорогостоящими, и эти проекты были остановлены. Например, работы по модернизации некоторых старых подводных лодок проекта 877 типа «Кило» были прекращены, а сами эти суда были назначены к выводу из эксплуатации.
ВМФ России испытывает постоянные проблемы с заменой стареющего флота надводных и подводных кораблей из-за системных проблем, от которых страдает отечественная судостроительная промышленность. Старые технологии, изношенные верфи, нехватка квалифицированного персонала, ограниченные ресурсы, коррупция и, что особенно важно, западные санкции, ограничивающие возможность России получить доступ к необходимым компонентам, таким как газотурбинные двигатели, – все это помешало российским амбициям построить военно-морской флот мирового класса. Таким образом, нынешнее состояние восстановления российского судостроения и, соответственно, возможности ВМФ резко расходятся с планами Москвы.
Например, результаты реализации десятилетней «Государственной программы судостроения России до 2020 года» даже близко не соответствуют амбициям, изложенным в этом важнейшем плановом документе, одобренном Кремлем. К концу 2020 года ВМФ получил 4 стратегических ракетных подводных лодки (50 процентов того, что было частью плана), 4 атомные ударные подводные лодки (25 процентов), 8 обычных подводных лодок (100 процентов), 5 фрегатов (33 процента) и 7 корветов (20 процентов).
Особенно тревожная ситуация для российского военного флота – отсутствие у него больших океанских боевых кораблей, которые считаются основными платформами, необходимыми для демонстрации военно-морской мощи, а именно ракетных крейсеров и авианосцев. Планы по строительству нового российского авианосца остаются совершенно неясными, чему мешает технологическая сложность и огромная стоимость такого проекта.
Российские военно-морские технологии продолжают во многих отношениях отставать от западных аналогов, в то время как бюджет в значительной степени зависит от бесперебойных доходов государства от продажи нефти и природного газа.