Командование ВМС США в последние годы серьезно изменило свой подход к стратегии ведения противолодочной войны, придав борьбе с «подводной угрозой» первостепенное значение. Во многом это отразилось на структуре американского флота. Об этом говорится в большом военно-аналитическом обзоре Military Times. Перевод основных положений публикации представлен изданием discover24.ru.
Когда 2-й флот США был распущен в 2011 году на фоне глобальной войны с террором, «подводные войны» отошли на второй план. Но уже в 2018 году командование ВМФ возродило его в ответ на рост активности России в Северной Атлантике и Арктике, в том числе под водой.
По той же причине было сформировано командование объединенных сил НАТО в Норфолке, которое вышло на полную боевую готовность в июле 2021 года. Это единственное оперативное командование НАТО на североамериканском континенте, обладающее воздушными, надводными и подводными возможностями. По словам вице-адмирал Эндрю Льюиса, бывшего командующего 2-м флотом, это командование «создает связь между Северной Америкой и Европой и помогает развивать желаемый 360-градусный подход к нашей коллективной обороне и безопасности».
Военно-морской флот США также возродил в сентябре 2019 года «Группу подводных лодок 2» (SUBGRU2), чтобы оптимизировать возможности ВМФ по командованию и управлению подводными военными средствами в Западной Атлантике. «У нас действительно не было командира подводных боевых действий театра военных действий по эту сторону Атлантики, в основном, этим управляло NORTHCOM и напрямую командование флотом США», – сказал адмирал Брайан Дэвис, командующий 2-й группой подводных лодок и заместитель командующего 2-м флотом.
Он также сообщил о тестировании новых концепций недавним учением под названием «Черная вдова» следующее: «наша тактика, методы и процедуры сосредоточены на обнаружении подводной угрозы, которая очень умело использовала окружающую среду и топографию в своих интересах». По словам Дэвиса, Центр развития подводных боевых действий в Гротоне, штат Коннектикут, будет использовать данные, полученные от «Черной вдовы», для оценки учений. Затем эти результаты будут переданы в Центр разработки боевых действий морской авиации и Центр разработки боевых действий морской авиации и мин.
Хотя военно-морской флот США исторически был службой, в первую очередь отвечающей за противолодочную войну, ситуация может измениться, поскольку Корпус морской пехоты хочет принять в ней участие. Его командующий генерал Дэвид Бергер написал в ноябре 2020 года в своей статье для USNI News: «Подводный бой будет настолько критичным на Крайнем Севере и в западной части Тихого океана, что корпус морской пехоты должен быть его частью».
В частности, Бергер предложил разместить корпус морской пехоты на базах в Северном или Южно-Китайском море, чтобы ограничить передвижение российских или китайских подводных лодок в случае подводной войны. «Предлагая передовую логистику и поддержку, а также возможности обнаружения и нанесения ударов, морские экспедиционные передовые базы (EAB) могут внести значительный вклад в подводные военные кампании, в том числе удерживая китайские и российские подводные лодки под угрозой», – отметил Бергер.
Другая роль, которую также может взять на себя Корпус морской пехоты, – это управление беспилотными летательными аппаратами, оснащенными датчиками противолодочной войны и гидроакустическими буями, а также развертывание и использование пассивных и активных акустических систем в прилегающих прибрежных водах. «В случае боевых действий, когда эти датчики или другие совместные средства направят сигнал, EAB могут беспокоить и потенциально нейтрализовать российские подводные лодки с помощью наземных противолодочных ракет или легких торпед с самолетов морской пехоты», – сказал Бергер.
Адмирал Эндрю Льюис, в то время командующий 2-м флотом США, также поддержал эту концепцию. «Противолодочная война – основная задача всех военно-морских сил США, независимо от того, какие знаки различия вы носите», – сказал Льюис журналистам ровно год назад.
Ранее издание discover24.ru опубликовало перевод обзора Military Times в части оценки ВМС США степени «российской подводной угрозы».